Заколочены окна в сад. "Дом Кёко"

Мне постоянно хочется сравнивать японскую литературу с Фёдором Достоевским. С русским классиком произведения незаурядной доли японцев для меня роднит то, что поле повествования почти всегда, в первую очередь - изнанка человеческих душ, а лишь во вторую - физически осязаемый мир. Все важные вещи, которые происходят - случаются на задворках духа действующих лиц. Но, если с Осаму Дадзай или, скажем, Сюсаку Эндо - я могу проводить и другие тропы к русскому классику, то с Мисимой все параллели на вышеизложенной мысли, пожалуй, и заканчиваются. В этом смысле Юкио Мисима гораздо более “японский” писатель. Всё миросозерцание Достоевского и героев его романов в глубине основано на христианском вероучении и вытекающей из него моральной проблематике. Это бог, или же его отсутствие, жгут души героев, вынужденных несколько болезненно терзаться различными нравственными дилеммами, которые подобный расклад задаёт (вроде всем известной: “тварь я дрожащая или право имею?”). Красоты герои Достоевского скорее побаиваются. “Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей” - говорит Митя Карамазов.

Нет ничего более несхожего с интегральным взглядом на мир японцев, в котором стоит знак равенства между красотой и моралью. Эстетика и есть этика - вот истинно японская максима, настоящее кредо Страны восходящего солнца. Я убеждён, что нет другого писателя, который был бы верен ему более, чем Юкио Мисима, и который пострадал за эту догму суровее него. Сквозь этот единственный принцип я и смотрю на произведения Мисимы, стараясь засунуть куда подальше типично русскую достоевщину.

“Дом Кёко” я держал в руках с трепетом - а как ещё может быть с новым романом любимого писателя, только что впервые переведенным на русский язык? Это что-то вроде сокровища, немедленно и жадно употребить которое - своего рода кощунство. Я выжидал удачного часа и настроения, и гадал: что ждать от этого романа? Может ли он быть похожим на чёрную комедию, какой является “Жизнь на продажу”? Или нужно приготовиться выжечь своё сердце дотла скрупулёзным исследованием прекрасного, каков, без всякого сомнения, “Золотой Храм”? Но что, если роман ошарашит так же, как “Шум Прибоя”, который, в противовес всем представлениям о творчестве Мисимы - внезапно явился в мою жизнь светом полуденного солнца искусной интерпретации греческого мифа о Дафнисе и Хлое? В общем, гадать здесь - дело гиблое, поэтому я нашёл удачный момент и погрузился в чтение, чтобы выяснить точно.

Каков же “Дом Кёко”?

Если и уступить соблазну сравнивать “Дом Кёко” с другими крупными произведениями Мисимы - ближе всего будет, пожалуй, “Исповедь Маски”. Схожесть здесь заключается только в том, что объектом исследования, помимо современности - является во многом сам автор. Но, если “Исповедь маски” - это откровения молодого, болезненного Мисимы - того Мисимы, с которым он сам позже и порвал, превратившись в человека, перу которого принадлежит суровое и едва ли болезненное эссе “Солнце и сталь”, то “Дом Кёко” - куда многограннее в самом прямом смысле. Перед нами здесь предстают сразу несколько зрелых сторон автора, воплощённых в четырёх героях, способных найти единственный приют в доме хозяйки по имени Кёко, сделавшей уважение к свободе других, презрение к традициям и нигилизм - духом своего жилища. Среди героев мы обнаружим нарциссического самовлюблённого актёра - неудачника, помешанного на своей внешности; боксёра, сделавшего своим единственным принципом немедленное действие и презрение к любой причудливой и сложной мысли; тонко чувствующего и невинного юношу-художника, заигрывавшего с мистицизом; наконец, бизнесмена, твёрдо убеждённого в неотвратимости конца света, крадущего желания других людей и использующего их как свои собственные.

Следить за судьбами этой четвёрки, постепенно всё более плотно погружаясь в их густой внутренний мир и ход мыслей - более чем увлекательно. Ведь творец этой вселенной - очень искусный и изысканный художник. Но в этом и состоит главная ловушка “Дома Кёко”. Этому сложному, хрупкому и красивому миру суждено под конец романа схлопнуться, а дверям дома Кёко, больше напоминающего храм - закрыться навсегда. Автор при жизни был безжалостен к себе, не жди пощады и ты, читатель. И, если ты, подобно мне - проникнешься миром романа и его героями - готовься без сожалений совершить сэппуку. “Дом Кёко” - самый апокалиптический роман Мисимы, в нём совершает самоубийство целый мир. Утешение здесь только в том, что в награду останется чистое беспримесное моно-но-аваре, уж простите мне этот штамп. А что вообще может быть ближе японскому ощущению красоты?

Отдельное мрачное восхищение вызывает последовательность автора в своих идеях. Ведь через персонажей романа, написанного в 1959-м году - можно разглядеть не просто отблески роковой судьбы Юкио Мисимы, которой суждено будет воплотиться более десяти лет спустя, но прямо едва ли не намётки и зарисовки её будущих деталей.

Я безмерно благодарен издательству “Иностранка” и переводчику - Елене Струговой за возможность прочесть на родном языке роман, о переводе которого поклонники автора в англоязычном мире - всё ещё только мечтают.